«Клубное пространство». Интервью с Хирургом: "....Рано или поздно мы создадим российский мотоцикл!".

С Александром Хирургом – Президентом мотоклуба «Ночные волки» - беседует Главный редактор журнала «Клубное пространство» Владимир Казьмин.

Владимир: Александр, сейчас в России большой интерес к байкерскому движению. Мотоклуб «Ночные волки» – одно из первых объединений мотоциклистов-байкеров в России. Несколько слов об истории создания этого клуба.

Александр: Во-первых, я подчеркиваю, что не один из первых, а ПЕРВЫЙ. Мотоклуб «Ночные волки» – это первый мотоклуб в истории России, Советского Союза, наша история насчитывает более 15 лет. Это очень большой срок, клуб существовал еще в Советском Союзе. Мы гордимся тем, что «Ночные волки» – это чисто российский клуб, он имеет российскую историю, российские корни и российскую легенду. Я считаю, что это очень большое наше завоевание, у нас в этом мире есть что-то свое. Мы не копируем американцев. Мы родили нечто новое – целый пласт новой культуры в этой стране, культуры, которая имеет свою историю и свою легенду. Я хочу это подчеркнуть.

Владимир: Что ты понимаешь под «русской идеей» в применении к байкерам?

Александр: Мы должны понимать и сознавать, что мы – разные. Сейчас особенно важно осознавать, что нам необходимо сохранить страну, и себя сохранить как нацию. Мы опираемся на российскую почву. Это в идее православия основное. Байкерская культура, которая признана во всем мире, взяла свое начало в Америке, но там во всех клубах очень много чертовщины и бесовщины. Я считаю: то, что может быть хорошо для них, неприемлемо для нас. А нам нужно понимать, что мы – в России, а вся Россия испокон веков стояла на православии. Убери у нас православие – и не будет России. Поэтому бесовщина никак не должна приживаться у нас в стране.

Владимир: Этот принцип – православие и любовь к России – заложен в идеологии российского байкерства. И эту основу заложил именно мотоклуб «Ночные волки», даже когда он не назывался так. А когда вы нашли свое название и объединились?

Александр: Это пришло несколько позже. Мы осознали, что мы – российский клуб, что у нас должна быть своя идея, что мы не должны копировать чужое и, возможно, даже враждебное нам. Это осознание пришло к нам гораздо позже. Изначально основной составляющей была бунтарская. Это был бунт против серости, обыденности, царивших в советское время. Это было время, когда негде было выплеснуть энергию, не было никакой возможности самовыражения. Существовала система, которая нивелировала личность, и все мы должны были быть похожи друг на друга. В конце концов, эта система сама себя и погубила.

Владимир: Что же вы тогда собой представляли: банду мотохулиганов или нечто другое?

Александр: Скорее, первое. Это была банда мотохулиганов. Со временем мы что-то переосмыслили, поняли, изменилось время. Да и страны, в которой мы жили, уже не стало. Наша энергия устремились в другое русло.

А поначалу мы назывались «Эм-Жи» (MG). Это было название-протест. У нас был не мотоклуб, а мотоГЭНГ. Это потом мы перестали называть себя «Эм-Жи» и стали мотоклубом. Мы не мотоГЭНГ, мы уже давно не банда, мы – другие люди, и пришло время подумать о душе. И сейчас мы по-своему это делаем. Я очень хорошо помню те времена. Это было счастливое, стремное время. Я помню «Лужники», тусовки у бассейна «Москва», Ленинградскую трассу до «Шереметьево-1». Единственное на тот момент ночное заведение – столовая «Шереметьево», в которую мы приезжали поесть ночью не потому, что там вкусно кормили, а просто потому, что ночью город становился наш, и мы были его хозяевами. Все спит, город во тьме. Ночь – это была наша стихия, наше время. Это было беспредельное время, когда несется 200-300 мотоциклов общей кучей. Если один падает – обязательно человек 15 уедет в «Склиф». При всем этом техническое состояние мотоциклов было ужасное. Какие там права? Тогда вообще не знали, что такое права. Были эпизоды, когда считалось круто, если ты привозил жезл, который сумел выбить ногой из руки ГАИ-шника. Такие вот моменты.

Владимир: Хулиганские...

Александр: Это скорее было не ради хулиганства, а ради какого-то вызова. Поиск какого-то самовыражения. Любимым фильмом того времени был «Безумный Макс», 2-ая его часть. Мы все хотели быть похожими на этих негодяев. Это было что-то очень детское. Мы ходили на рок-концерты, мы дружили со многими рок-бунтарями, начиная от Юрия Шевчука, который сейчас считается национальным символом, кончая «Крематорием». Или с тем же Макаревичем. Это все были полулегальные концерты, каждый концерт кончался побоищем, дракой. Мы были не только вызовом, бельмом у властей, мы искали что-то новое, неизвестное. Мы любили этих людей. Любили даже не потому, что понимали их творчество, а потому, что они по жизни были такими же бунтарями, как и мы.

Владимир: Сейчас некоторые сравнивают русских байкеров с неким монашеским орденом. Что же сейчас такое «Ночные волки»: закрытая корпорация или общественная организация?

Александр: Скорее, и то, и то. У нас, действительно, как монастырь. У нас даже одежда похожа на одежду монахов. Мы любим черный цвет – не яркий, не броский. Мы не испытываем никакого влияния моды. И в то же время мы понимаем, что живем в социуме, среди людей. Просто сейчас голый протест никому не нужен. И нам тоже уже не нужен. Время пустого протеста и бунта прошло. Сейчас, наоборот, время созидания. У нас был переломный момент, когда мы остановились и подумали: а что мы делаем? И то ли мы делаем? Мы включились в поток событий. Мы начали встречать людей, которые подсказывали нам путь. Например, участок земли, где сейчас находится байк-центр, нам помог получить священник. Причем, не потому, что мы его знали, просто он был единственной зацепкой, чтобы выйти на человека, который владел землей. И он познакомил нас с Зурабом Церетели. Это не было блатом. Это был человек со строгими, четкими принципиальными позициями, он – Священник с большой буквы. Для меня это было очень важно. Я рассказал ему про клуб и собрал все – хорошие и плохие – материалы, которые публиковались про нас. Я подарил ему фильм. Я хорошо помню, как он молчал две недели, потом позвонил и сказал: «Я нашел в этом доброе начало, я буду помогать».

У меня на груди «Крест крестоносца», который мне подарил отец Иоанн. Мы традиционно ходим к нему на исповедь почти каждый год. У нас с православной церковью особые отношения. Внутри клуба у нас много верующих людей. Мы относимся к этому очень трепетно. Я не могу этого не осознавать, ибо много раз судьба спасала меня. Господь, видимо, хранит меня для какой-то цели. Я понимаю, что в тот момент получал кредиты, за которые мне сейчас надо платить.

Владимир: Скажи, сейчас можно стать полноправным членом клуба и каким образом? Многие об этом мечтают.

Александр: Да, можно. Мы не секта, не масонская ложа или какое-то закрытое учреждение. Для этого надо вначале, как минимум, стать нашим другом. Человек должен понимать, что это – мотоклуб, он должен любить мотоциклы, дороги. Он должен понимать, что это не просто кайф, а еще и тяжелая работа. Ничто это не родилось само, кто-то это делал, строил, создавал. Человек должен найти себя внутри коллектива, это очень важно.

Владимир: «Ночные волки» – это первый российский байкерский клуб, но сейчас появляется и много новых. Как вы строите свои взаимоотношения ними?

Александр: Я скажу тебе такую вещь. С тех пор, как мы объявили, что не будем хорошими для всех, мы сколько потеряли, столько и приобрели. Я имею в виду, что мы принципиально объявили на весь мир, что больше не хотим общаться с теми, кто в своей эмблеме или в своих знаках имеет что-то сатанинское, бесовское: все эти три шестерки, ад, демоны - это не приемлемо для нас и мы не хотим их видеть. Мы изначально говорим, что это – не наше, и пусть такие люди забудят дорогу к нам. Может там, в Америке, это и хорошо, это бунтарское начало. Все в Бога верят, а кто-то бунтует против обывателя через отрицание всех человеческих ценностей, в том числе и отрицание религии, и поклонение сатане. Даже если он не заявляет об том, но носит это у себя на спине, - это уже пропаганда. Мы это трактуем однозначно. Такой бунт нам не нужен, такой бунт мы не приемлем. Мы становимся некой новой силой, которая идет из России. Мы нашли своих последователей. Даже в Европе, - несмотря на боязнь России и ее влияния, и желания любым способом ее задавить, разрушить, расчленить, отобрать, отгрызть все, что можно, через все эти «оранжевые», «розовые» и т.п. революции. Чего только не придумают! А мы точно так же находим людей, которые уважают нас за принципы, начинают задумываться и поддерживают нас. Мы сейчас открыли филиалы в Германии и в Риге, где, казалось бы, все пронизано противостоянием с Россией. И в Германии и в Риге большие мотоклубы со своей очень большой историей. Так вот, второй - рижский клуб - пришел к нам именно потому, что у нас русская, а не американская история. И у нас в этой истории соблюдаются православные традиции. Мы не выбрали легкий путь. Если он легкий, зачем же тогда по нему идти?

Владимир: Александр, скажи: вот, в Штатах есть разные конкурирующие клубы, которые иногда даже враждуют.

Александр: Да, чаще всего враждуют.

Владимир: Как обстоят дела в России?

Александр: Хочу сказать, что в России в настоящий момент такого нет. В стране родилось много разных клубов, но есть «Ночные волки» и есть другие, остальные мотоклубы. Некоторые мотоклубы берут себе громкие названия импортируемых сюда иностранных клубов. Однако, суть в том, что никто из них нам не конкурент по многим причинам. У нашего клуба есть харизма, которой нет ни у кого другого. У самого клуба «Ночные волки» есть история. У всех этих новых, рождающихся клубов, число которых с каждым годом увеличивается, они просто клонируются – у них нет своей истории. И серьезные, а не однодневные, клубы так или иначе становятся «Ночными волками». Так случилось в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Питере. Наша сила – когда мы вместе. Это однозначно, и зачем нам делить разные имена, если мы думаем, мыслим одинаково, мы – друзья друг другу. У меня достаточно мужества для того, чтобы признать что кто-то лучше. Если кто-то будет лучше, сниму шляпу и скажу: «Все, признаю». Но пока этого не случилось, в России на сегодняшний момент сильнее «Волков» мотоклуба нет.

Владимир: На Интернет сайтах «Волков» очень многие пишут: «Как стать байкером?» У «Ночных волков» есть харизматичный, где-то даже мистический лидер – Александр Хирург. Вопрос к Хирургу: как ты стал байкером? Немного личной биографии, если можно.

Александр: Не то, чтобы я вот так специально взял и стал байкером. Так карта легла. Это случилось помимо моей воли. Это от того, что мы изначально шли вразрез с системой. Я учился в институте, и у меня были там серьезные проблемы из-за того, что волосы длинные, ходишь не так, одежда не нравится, музыку слушаешь какую-то непонятную. В тот момент было такое, что толкало делать какие-то «протестные» вещи. Это не было чем-то осознанным, но это было. Потом это привело к мотоциклу.

Владимир: Какой твой первый мотоцикл?

Александр: «Ява», конечно. Купленный в кредит, с первой моей зарплаты, когда я работал врачом и уже пошел в ординатуру. Это было в 84-ом году.

Владимир: А какая у тебя медицинская специальность?

Александр: Хирург, у меня даже высшая категория. Я занимался посттравматическими деформациями лицевой области. И я стоял в подмастерьях у очень известного профессора, академика Ипполитова. Правда, он сейчас уже не оперирует, он только консультирует, но помнит меня, и мы время от времени передаем друг другу приветы через друзей. Мне даже одно время операционный стол снился. Я уже сам делал операции, мне многое доверяли, но потом жизнь поменялась.

Владимир: Стало быть, в 84-ом ты сел на мотоцикл «Ява» и встретил единомышленников?

Александр: Ты знаешь, скорее, я уже был с ними. Просто я первым купил мотоцикл, а потом и они тоже купили. Мы уже были вместе. Мы вместе ездили на концерты, где постоянно случались какие-то драки. Помнишь, была криминальная Россия, а мы воевали с разными группировками. У нас была куча фронтов не потому, что мы что-то делили, а потому, что мы отстаивали свое право быть такими, какие мы есть.

Владимир: Тебе доводилось путешествовать, посмотреть мир, страны, работать где-нибудь?

Александр: Да. Я очень люблю город Берлин. В первый раз я попал в него, когда еще была «стена», в 96-ом году. Западный сектор. Меня столько времени не выпускали, я писал какие-то бумаги в партийные организации. Я помню, как приезжал в Западный Берлин: показывал советский паспорт и, не спрашивая у немцев разрешения, проходил в Западный сектор. Мне достаточно было своего разрешения. Я сейчас понимаю, что тогда мы были империей, огромной страной. Эта империя полита кровью, мы не можем просто так забыть и не сожалеть об этом. Я очень любил Берлин. Первая моя работа в Берлине – в клубе «Секстон». Для твоего журнала это может быть интересно. Тогда существовал очень известный рок-н-ролльный клуб, который являлся популярнейшей точкой в Берлине. «Секстон» – не от слова «секс», это означает – «могильщик, поминальный звон». Вот точный перевод. Так вот, это был рок-н-ролльный клуб, который я очень хотел посмотреть. Я знал, что есть такая «точка» на Ноэндольф-плац, где любят гулять все музыканты, приезжающие в Берлин. Все after-party после больших рок-концертов знаменитых групп проходят там. Я видел там всех людей, которых любил. «Секстон» был одним из первых клубов, который я увидел. Впоследствии я стал близким другом хозяина этого клуба.

Владимир: Ты занимался единоборствами?

Александр: Да, боксом. Тренировался в то время в «Дойчланд холле» в Берлине. У меня Берлин много с чем связан. Я очень хорошо знаю берлинскую night life. Я работал в самых известных танцевальных клубах: в «Трезоре», в «Трэше», «Амнезии», работал на дискотеке в Кройсберге. Прошелся по всем бокс-клубам.

Владимир: Твой берлинский опыт пригодился в России. Ты набрался идей, впечатлений, ощущений, и воплотил это в московском «Секстоне». Давай поговорим про «Секстон». Ты уже рассказал о том, что через священника вам выделили эту землю. Концепция клуба наверняка не совпадает с берлинской. Наверное, это что-то особое?

Александр: Да, абсолютно особое. Это навеяно нашей историей и какими-то моими личными впечатлениями, личными моментами в жизни. Ведь вначале мы хотели назвать это место не байк-центром, а «Mad Max City». Мне нравится постиндустриальная апокалиптическая тема. Мир, рухнувший под тяжестью собственных пороков, и на осколках этого мира пробиваются ростки чего-то нового. Это как в огромной брутальной конструкции, в этом железе, в металлической декорации прорастают цветы. Эту тему ты увидишь. Сейчас пройдет весна, и ты увидишь, как здорово смотрятся в этих огромных массивах многотонных конструкций какие-то нежные цветки, которые мы сажаем. Я сейчас уже разбираюсь в ботанических книгах, сам читаю. Не было специального проекта, это родилось само.

Владимир: Импровизация, но растянутая во времени.

Александр: Верно, импровизация, растянутая во времени. Это было построено на вдохновении. Сейчас я не смогу во второй раз повторить это. Мне не удастся. Я это уже пережил – все. Я хорошо понимаю и осознаю это. На тот момент было вдохновение, и оно передалось моим братьям, хотя изначально они меня не понимали. Не понимали, зачем они только-только загрузили «КАМАЗ» всяким дерьмом, железным ломом, а потом, когда машина начала выезжать из ворот, - это же была помойка, городская свалка, - вдруг я говорю всем: «Стоп. Теперь разгружаем». С большой неохотой, глядя на меня, как на сумасшедшего, думают: «Ну, ладно, давай разгрузим, раз просит». И вот начинаем все разгружать, и многие не понимают, для чего я это делаю. А у меня начинают рождаться в голове какие-то идеи, а потом Борода стал помогать, Кунцевский присоединился. Стали видеть вещи так же, как я, добавлять, даже поправлять. А потом стали генерировать идеи даже те люди, которые вначале говорили мне: «Ты что? Хорош, давай просто покрасим. Сделаем быстро, зачем заморачиваться?» Среди нас были ребята, кто мог до конца видеть формы в железе. Я сейчас уже профессор по железу, как, может быть, в свое время был врачом. Здесь фишка в чем? В том, что здесь нет ни одной железки, которая не имела бы свою историю, которая где-то чем-то до этого не служила, не работала, и мы уже специально отказываемся от покупки простых металлических деталей. Я стараюсь в первую очередь находить ту форму, которая была «живая». Почему все здесь имеет такой характер и такую энергетику? Потому что все здесь имело прошлую жизнь.

Владимир: И эта прошлая жизнь создает такую сумасшедшую ауру.

Александр: Да. Это тоже осколки империи. Посмотрите на эти столбы, которые тут перед входом в клуб «Секстон», посмотрите на эти конструкции, из которых сделана сцена. Это огромная многотонная технологическая линия. Там керамические стенки толщиной в 5 см, металлические баки – это осколки той империи, которую мы потеряли. Это не картонный Mad Max, это реальный Mad Max , который остался нам в наследство, как память о прошлом, и о наших глупостях. Мы собрали свое прошлое, это нельзя выбрасывать, пусть оно будет для нас и наследием, и упреком одновременно.

Владимир: Что же Байк-центр – это форпост идеологии или надгробный памятник империи?

Александр: Скорее, и то, и другое. Мост между прошлым и настоящим. «Секстон»– это клуб внутри Байк-центра, здесь есть и ресторан, и магазины, проходят концерты и шоу. На самом деле нам удается совместить несовместимое. Это очень сложно. Надо пройти по этой грани, этой нити. С одной стороны, на тебя давят законы коммерции, ты живешь в социуме по определенным правилам, которые ты не можешь отменить. А с другой стороны, у тебя – братство. Это все очень сложно.

Владимир: Как совместить коммерцию и братство?

Александр: Это очень тяжело! Мы должны платить аренду, зарплату. Клуб функционирует, как любое коммерческое заведение, но, с другой стороны, есть много такого, что нас связывает и, может быть, тормозит, а может быть, наоборот. Здесь внутри работают свои. Возможно, было бы проще нанять профессионалов со стороны, которые сделали бы лучше, но мы на это не идем. Видишь, какой здесь рабочий бардак. И времени постоянно не хватает. Может быть, мы делаем все немножко не так, но мы делаем. Так или сяк, но добиваемся результатов, двигаемся вперед.

Владимир: Меня очень удивил вечер в байк-центре 8 марта, когда была представлена твоя коллекция одежды «Wolfwear». Что это: бизнес, творческие амбиции?

Александр: Это тот случай, когда вагоны опережают паровоз. Я давно мечтаю, чтобы в России был свой мотоцикл. Мы пробовали наладить его выпуск. На Урале на «Ирбите» он выходил под маркой «Волк». Мы участвовали в его разработке, были одними из его создателей. И мы очень хотели, чтобы российский мотоцикл имел бы часть нашего имени. Но, к сожалению, на сегодняшний момент проект буксанул, потому что хозяин завода сейчас уже находится не в России. Бендукидзе сейчас в Грузии на экономике, и ему не до завода. Завод разворовали, там ничего не осталось. Но мы все равно не отказались своего проекта. Рано или поздно мы создадим российский мотоцикл. У нас есть совместные проекты с Ижевским заводом, мы по ним работаем. Вопрос не в том, чтобы что-то создать в одном экземпляре, а сделать серию, способную конкурировать с японцами. Это очень сложно. Самое важное – создать мотор, сердце мотоцикла, который отвечал бы нашим требованиям и был бы конкурентоспособен по цене. Работа в этом направлении продолжается. Возвращаясь к коллекции одежды, мы задумывали таким образом, чтобы мотоцикл был «Wolf» – «Волк», одежда – «Wolfwear». Но создать одежду гораздо проще, чем мотоцикл.

Владимир: Так ты еще выступаешь в качестве дизайнера мотоодежы?

Александр: Да. Это универсальные вещи. Ты видишь куртку на мне? Это в какой-то мере один из вариантов «вульфвэаровской» одежды. И джинсы тоже. На мне нет ни одной нитки, которая была бы сделана под чужой маркой. Мы любим черный цвет. Мы берем расклешенные джинсы, потому что у нас тяжелые ботинки. Одежда должна быть такая, чтобы в ней можно было проехать на мотоцикле, и в то же время пойти в клуб или куда-то еще. И при этом не надо разоблачаться, как спортбайкеры, снимать тяжелые доспехи, «пластики», как мы их называем. Это должно быть то-то универсальное, которое годилось бы и для повседневной носки, и для передвижения в черте города, в том числе и на мотоциклах. А вот 8-ого марта мы специально делали для женщин особую программу:

Владимир: Все-таки это коммерческий проект?

Александр: Да, это, безусловно, коммерческий проект.

Владимир: На выставке ShowTeх ты получил приз за лучшую организацию клубного пространства. Расскажи подробнее, что это за номинация?

Александр: Мне доставило удовольствие получить приз, потому что это была не московская, а общероссийская выставка. 2-ое место они отдали Чебоксарам или Йошкар-Оле. Это был приз за лучший дизайн, за лучшее оформление, в совокупности: свет, звук, интерьер. Я снимаю шляпу и говорю: «Спасибо за то, что признали». Причем, это люди из другой культуры. Всегда приятно получить признание со стороны профессионалов. Когда сюда приезжали «Rammstein» мне было приятно услышать от Тиля, что он мечтал сыграть на такой сцене. Ему очень понравился металлический колизей, сделанный из крановых секций. Мы даже хотели организовать концерт для друзей, чтобы фрагменты вошли в его клип.

Мы действительно создали уникальную площадку, на которой можно воплощать в программах оригинальные идеи. Мне нравятся какие-то вещи – например, создавать спектакли. Сейчас я сам осваиваю режиссуру света, освещения, пишу сценарии, делаю видеосюжеты.

Владимир: Пробуешь себя в различных ипостасях?

Александр: Самовыражение не главное. Все развивается вокруг идеи клуба. Иногда хочется что-то сказать людям. Например, проходит байк-шоу. Это же огромное мероприятие, как байкерский Новый год или вселенский потоп, с совершенно определенной энергетикой. На шоу, помимо концерта, постоянно представлен набор стандартных вещей. А я хочу, чтобы там реализовывались новые идеи.

Владимир: Ты там как режиссер выступишь?

Александр: Да. Общая картинка у меня одного в голове. Безусловно, в одиночку я ничего не сделал бы, не будь у меня опоры из моих друзей, моих близких, из «Ночных волков». Я – часть этой организации. Много народа, кто принимает в этом участие, кто помогает мне создавать новые вещи.

Владимир: Байк-шоу – это известный брэнд. Где проводится шоу? В байк-центре?

Александр: Нет, это мелко. Это каждый раз новые площадки, даже разные города. Это каждый раз новая история. И я не хочу привязываться к одному и тому же месту, потому что я считаю, что каждый раз люди должны получать новые впечатления. Площадки должны иметь разную энергетику. Поэтому в этом году байк-шоу будет проходить в Калининграде, и оно посвящено этому городу. Даже не городу, в Казани, например, тоже 1000-летие. В чем именно заключается идея? Это очередное напоминание, что Калининград – наш город, и мы его не отдадим. И так уже у нас поотгрызли, пооткусывали кусков со всех сторон, лишь бы нас ослабить. Калининград – часть России, и таковым останется. Таков лейтмотив события, я туда везу свою программу. Кстати, туда мы едем через Литву. Я знаю, что там третьего числа будет и Путин.

Владимир: Там будет музыкальный фестиваль, на фоне байк-шоу?

Александр: Музыкальный фестиваль всегда часть байк-шоу. Там будет много хорошей музыки. Конечно, я сожалею, что в этом году не будет Шевчука. Я с ним созванивался. Он был бы очень кстати на байк-шоу в Калининграде, он сказал бы свое слово, к которому прислушались бы. И он разделяет эти идеи, они находят отклик в его душе, но у него сын поступает в институт, он не может приехать по семейным обстоятельствам. Там будут «Король и шут», «Сплин», «Крематорий», Гарик Сукачев – все наши друзья будут там играть.

Владимир: Иностранные гости, ребята из других мотоклубов будут?

Александр: Обязательно. Мы зовем всех, кто не носит на спине эмблему с сатанинской символикой и прочими сатанинскими темами. Всех членов других клубов милости просим, приглашаем, не важно, как называется клуб. Мне надо, чтобы уважали нашу страну, нашу историю, наши традиции.

Владимир: Спасибо за интервью и до встречи на байк-шоу!